Несколько дней я занимался изучением артефакторики под присмотром Радомира, хотя учитель из него никудышный, но основы я смог узнать, а остальное выучу по книгам, хотя мой интерес учитель не одобрил, считая это костылями, а не инструментом для управления магией.
Также удалось узнать по поводу колец, которые были у меня и с помощью которых я качал магическую энергию. Оказывается, эти кольца не татаро-монголов, как я думал раньше, а кольца эти из Китая, точнее, Империи Цин, как он здесь называется. И выглядят они небогато, так как им более полутора тысяч лет. Найти такие редкость, да и не все знают, что это такое на самом деле, зато они позволяют не только качать энергию из окружающего мира, но и создавать сложные конструкты, пропуская энергию через них. Сразу у меня не получилось это сделать, но после нескольких неудачных попыток я смог создать фаербол в два раза больше, чем мог без использования колец. Да и контроль над созданным заклинанием длился в разы больше. Но зацикливаться мне на этом учитель не дал, сказав, что смогу разобраться и самостоятельно.
На восьмой день заработал местный аналог радио, и мы смогли узнать последние новости из Княжества.
Крепость удалось освободить от осады, крупный отряд в двести тысяч солдат сейчас прочёсывает Заколдованный лес в поисках остатков сил противника. Все порталы, которые стихийно открылись на территории Княжества, удалось ликвидировать, и в ряде областей военное положение сняли, в ближайшие дни должны будут закончить зачистку и возьмутся за Разлом, для чего собирают магов самого высокого ранга, с целью создания ещё одной печати, которую наложат на него. Все эти новости говорили о том, что нам пора собираться в дорогу, я всё-таки официально состою в составе лекарей при крепости и должен вернуться туда, пока с меня не снимут эту повинность. В дорогу я нагрузился книгами, но много взять мы не могли, также я забрал все свои кристаллы, а те, которые зарядил для моей приёмной матери, оставил у учителя, решив не рисковать. Даже мои двадцать кристаллов, заряженные живой, могут вызвать вопросы, да и когда я попаду в Данков, пока непонятно. Дорога до крепости, заняла почти сутки, на ночь мы укрылись в ветвях огромного дуба, опасаясь нападения нечисти или сбежавших солдат противника. А наутро отправились дальше. Шли через лес, не доверяя дорогам, но зато напрямую, и к обеду следующего дня вышли к крепости.
К моему удивлению, она была практически пустой, и на воротах стояло всего несколько человек. Показав свой знак, выданный мне главным целителем, мы свободно прошли в крепость. Как рассказал охранник, всех мобилизовали на прочёсывание местного леса с целью поимки всех сбежавших. Руководство боится, что несколько магов могли выжить, и они попробуют снова открыть портал. Основные силы разбили пять дней назад, полностью окружив перед уничтожением. Сейчас в крепости находится помощник воеводы и два дежурных лекаря. Когда мы направлялись к руководству с целью отметиться, уже подходя к зданию штаба, я услышал крик.
– Вот он, держите его. Это мошенник и вымогатель.
Я повернулся на крик и осмотрелся, понять, что кричат про меня, я смог не сразу, а только когда в мою сторону двинулись два стражника. И тут я узнал кричащего, это был тот торговец, которому я вылечил зуб за пятнадцать тысяч рублей.
– Держите его. Он теперь не уйдёт от меня. Теперь он заплатит за своё вымогательство, – кричал торговец, показывая на меня пальцем.
Два охранника подошли ко мне с грозным видом, но, увидев нашивки лекаря, уже более спокойно, чем хотели, обратились ко мне.
– Вам придётся пройти с нами до выяснения всех обстоятельств дела, – сказал старший из них с нашивками военной полиции.
Глава 6. Оговор
Меня привели в отделение комендатуры, откуда происходила разводка караулов, и проводилось оформление задержанных. За столиком сидел молодой дьяк, что примерно соответствовал нашему лейтенанту, который оформлял какой-то график.
– Что там, Пилипенко? – спросил он, не поднимая головы.
– Вот, задержали лекаря по показанию торговца. Он неделю назад оформил заявление о мошенничестве в особо крупном размере и обвинение в хищении кристаллов из госпиталя, на лекаря, фамилию которого не смог указать. А сейчас он встретил его и, указав на этого юношу, сообщил, что этот человек и является тем лекарем.
– Всё так, юноша? – спросил лейтенант полиции.
– Что именно? Мошенничеством я не занимался, а лечением, возможно. Как минимум сотня через меня прошла, а может, и больше, – ответил я, примерно понимая, куда клонит мой собеседник. По тому, как он переглянулся с торговцем, они уже смогли договориться заранее, видать, торговец решил вернуть деньги. При этом я решил вести себя нагло и присел на стоящий рядом стул.
– Вам никто не предлагал присаживаться. На вас есть показания уважаемого человека, который утверждает, что вы, имея коварный умысел, отказали ему в помощи, потребовав за лечение пятьдесят тысяч рублей. Помимо этого, использовали кристалл, который украли в госпитале. Ведь свободных кристаллов у лекарей во время осады быть не может, – сказал дьяк, оторвавшись от записей, но, посмотрев на меня, решил сыграть в добренького полицейского. Знавал я таких по прошлой жизни, они говорят, что всё хорошо, снимают показания, ведут разговор в нужном им русле, а когда человек наговорит, чего надо и не надо, неожиданно заявляют, что дело уже переквалифицировано, и из свидетелей ты становишься главным подозреваемым. Нужные показания вписаны, ненужные оставлены за скобками, а когда тебя заболтают, и ты подписываешь все бумаги, в которых вроде всё правильно, бац, и тебе уже светит реальный срок. Ну а потом могут и на деньги развести. Откуда эта информация всплыла в голове, я не знаю, но тип, проводивший опрос, по своему типажу очень походил на такого.
– Так как, вы говорите вас зовут? – спросил он, посмотрев на меня.
– Так, я и не говорил, как меня зовут, собственно как и вы. На повара вроде не похожи, да и одежда у вас странная. То ли военный, то ли секретарь. Вот у боярина Морозова всё чётко, сразу и звание, и статус. Помню, вот месяц назад он меня блинами угощал, так очень просил, принять от него лично вотчину, а я тогда и спрашиваю:
«– Да по что она мне?
– Ну а он и извиняется, ошибочка, говорит, вышла, не со злого умысла, а по недоразумению нижних чинов. Накажем их, а подарок прошу взять».
Ну а что я, не отказывать же такому господину, вдруг обиду какую затаит, а человек вроде серьёзный уважаемый. Так вот, я к чему это? Ты вот сейчас мне дубликат своей писульки, что написал, передашь, и отправимся мы с тобой в Тайный Приказ. Ну а там ты подробно расскажешь, на какую сумму подговорил тебя торговец, да и обо всех ваших прежних делах расскажешь, ну и его, конечно, прихватим. Не бегать же потом за этим прохвостом, – сказал я, наблюдая, как дьяк побледнел.
– Брешешь, – выговорил он и, пытаясь сам себя взбодрить, сказал ещё более уверено. – Точно, брешешь.
Повернувшись к охранникам, которые меня привели, я сказал:
– Слушай, кликни там мою служанку, Алёной зовут. У неё телефон мой, вот сейчас и позвоним боярину, узнаем, кто тут в крепости по его ведомству работает.
Хитро улыбнувшись, один из охранников выглянул в коридор и крикнул Алёну. Я же в это время достал из кармана кольцо принадлежности к дворянскому титулу и прямо на глазах у удивлённого дьяка надел себе на палец.
– Так ты – дворянин, а почему кольцо снял? – произнёс, как-то сникнув, он.
– Так, на задании был, боярин Кречетов просил все знаки принадлежности снять, чтобы враг не мог опознать, кто по тылам у них шорох наводит.
– Боярин Кречетов, – опять бледнея, произнёс дьяк, понимая, что влип в историю, но тут он, придумав, как выкрутиться, громко сказал. – Ну раз ты – дворянин, то твоё дело будет рассматриваться дворянским судом. Задерживать тебя я не имею права, поэтому пока свободны, вас вызовут.
– Э-э нет, родной. Так, просто ты от меня не отделаешься. Я же сказал, что до Тайного приказа дойдём, значит, дойдём. А ты думал, что можешь безнаказанно обвинять дворянина в мошенничестве, и тебе за это ничего не будет. И не нужно переглядываться со своим сообщником, пойдёте под суд вместе, как преступная группировка, то бишь как разбойники, да ещё с использованием служебного положения. Тебе очень повезёт, если отделаешься каторгой, – сказал я.